Аркадий Гайдар - Том 4. В дни поражений и побед. Дневники

Глупо, но искренно. Откуда же? –

«Все прошло. Но дымят пожарища,Слышны рокоты бурь вдали.Все ушли от Гайдара товарищи.Дальше, дальше вперед ушли».

30 ноября

Попробую вспомнить товарищей по школе, по классу. Арзамас, 1916 год – 24 года тому назад…

А кто и где

из них – я

не знаю, ни об

одном.

Теперь вспомнить 1-й взвод шестых киевских командных курсов – 1919 год…

Оксюз Яшка – убит при мне, я ею заменил. 27 авг. 1919 г. ст. Боярка.

Больше не помню. Комиссар – Бокк.

Очень дымное, тревожное – счастливое время – людей не помню – помню события.

Бой Кременчуг – Крюково (Григорьев).

Бой Коростень-Новоград-Волынск (Соколовский).

Бой Боярка – Фастов-Киев (Петлюра).

Конно-казачья бригада – Бровары. 9-й Богунский полк…

Вспомнить когда-нибудь дорогу на Кавказский фронт – начиная с Курского вокзала.

Дорогу на Польский, здесь дальше есть провал, никак одни события не вяжутся с другими. Этот фронт-темная, неясная, непоследовательная цепь. Путаются– глубокий, по пояс, снег и совершенно ровное, покрытое сухой травой поле.

Вообще-то порядок фронтов был такой:

1) Петлюровский: Киев, Коростень, Гребенка, Александров, Кременчуг, Фастов.

2) Польский: Борисов, Лепель, Полоцк, Улла.

3) Кавказский: Армия Морозова, Сочи, Веселое – Памиково, Кубань, Гейман, Хвостиков.

4) Антоновщина: Тамбов, Моршанск, Бенкендорф – Сосновка, Агоманов Угол, Плоская Дубрава, Пахотный Угол.

5) Банды Башкирии – Тамьяно-Катийский кантон (это ерунда).

6) Хакасия, Сибирь – граница Тана-Тувы – банды Соловьева.

1 декабря

11 градусов мороза, солнечно.

Прошлый год в это время, после поездки в Рязань, я взялся за работу над «Тимуром». Позапрошлый в декабре, кажется, писал «Чук и Гек». Время для меня было крутое.

7 декабря

5-го и 6-го был в городе.

Смотрел «Тимура» – применение на практике т. н. «Советов профессора Кронфельда».

На днях для доработки «Коменданта» я, А. Е.[37] и Крепе[38] должны будем приехать на 10 дней в Болшево.

Ошибка «Тимура».

Ольга сразу берет неправильный тон. Пленники очень плохо выходят при освобождении. Но это мелочь. Засорен диалог. Надо впредь работать лучше.

Перестроить всю манеру (актерскую) разговора. Надо проще.

13 декабря

Вчера приехал на десять дней в Клин. Надо резко перестроить «Снежную крепость». Мороз, снег. Меховые унты. – Интересно: а что если – образ Нины – это русская широкая песня?

14 декабря

Очень хорошо начал работу – продумал ночную смену часовых. Диктую в местной редакции. Послал Разумному телеграмму. Привезли дров. Купил на базаре свежих окуней. Приехала вчера Наташа. Женюрка[39] больна корью.

Важная статья «Правды» о военном воспитании детей и молодежи…

18-го вечером, вчера, смотрел «Брат героя» Кассиля. Задумано было хорошо. Но поставлено легковесно.

Вчера же вечером придумал важный поворот в «Коменданте крепости».

Крепость взята и разрушена.

Ночью сон. Нина Никитина – девочка, которую я ни разу не вспоминал тридцать лет-и ее семь сестер. Светло-оранжевые платья, все похожи одна на другую. Бог мой! И чего только в голове у человека не запрятано. Позавчера я ни за что бы не вспомнил даже ни ее, ни как ее зовут, ни ее фамилии.

Достать Горнфельда «Муки слова», хвалил Горький.

19 декабря

Потеплело. Ночью долго не мог заснуть. Волновала сцена у разгромленной крепости. Печальный Тимур и песенка Жени: «Гори, гори, моя звезда!»…

На земле – все то же. Англичане и немцы сильно бомбят города. Итальянцам наклали греки.

В «Комсомолке» хорошая статья о Тимуре. Хвалят Разумного. Это хорошо, ему нужна поддержка.

Вернулся с Камчатки отслуживший срок красноармеец – вот он сидит уже в штатском, рядом – родные, знакомые, а я смотрю и вижу, что люди его уже не знают и не понимают. Не понять им – как далеко он был, что испытал и видел, – а сам он никогда этого рассказать не сумеет…

Приезжала Дорик, подарила мне смешную хорьковую куртку, и стал я похож на медведя.

24 декабря

Все дни много работал – вчера начерно окончил второй вариант. Крепе и Разумный живут в гостинице. Ходили как-то с ними на клинский базар. Погода мягкая. Собака Жулик – симпатичная, но неприличная.

25 декабря

Несколько тревожат меня настроения А. Е. и Крепса. (Разговор о картине и оловянных солдатиках.) А. Е. отрицает, но у меня смутное подозрение, что в новом сценарии он и я видим не совсем одно и то же.

Оба они дали мне много дельных замечаний – за это спасибо! Но чувствую я у них иногда какую-то осторожность, скованность при подходе к тем эпизодам, которые я считаю самыми главными и которые мне больше всего нравятся. Это опасно.

Снимался с ребятами в редакции.

Работал вчера с утра до трех часов ночи с небольшими перерывами. Основную диктовку второго варианта окончил.

29 декабря

Вчера ночью окончательно выправлен «Комендант». Таким образом, знаменитый номер «Люкс» в клинской гостинице опустевает. Сегодня… уезжаем в Москву.

Погода морозная. Солнечная. Хорошо!

31 декабря

Москва. Все идет хорошо. Меня опять берут на военный учет. О «Тимуре» много хороших статей, в том числе и в «Правде»…

Мороз 25 гр. Был в ЦК у Михайлова…

8-го в ЦКмоле будет обсуждение нового моего сценария…

Итак, что у меня было в прошедшем сороковом? Весна – Цхалтубо-Батум. Работа над режиссерским сценарием, потом Клин – повесть о Тимуре. Немного Малеевка. Потом опять Клин – «Комендант снежной крепости». Немного Болшево, Сокольники.

На земле тревожно – но в новый год я вступаю твердым, не растерявшимся.

1941 год

14 января

…На несколько дней опять уехал в Сокольники… Картина прошла с успехом, но много в ней недостатков.

Сегодня и завтра доделываю последние поправки к «Коменданту». Больше не буду.

Приезжала Талка. Случайная встреча через 23 года с М. Трениным. Елка в Колонном зале.

20 января

Все переворачивается куда-то к черту. А. Е. ставить мой сценарий не хочет. По-видимому, ему мешают.

Мне звонок от Храпченко о «Государственном заказе». «Комендант» пошел в Комитет. С чем-то вернется он оттуда? С удовольствием уехал бы. Надо хоть на короткое время голове отдохнуть, потому что опять близка работа – какая, еще не решил.

22 февраля

Прошел месяц. 25 января интересное совещание в ЦКмоле о военном воспитании…

29-го поехал в санаторий «Сокольники».

На дворе погода мягкая. Солнышко. Идет XVIII партконференция…

Война идет своим уныло разрушительным чередом. Итальянцев греки жмут, и все рады.

Купил Женюрке канарейку в большой клетке. Гостит у нас Алька – смехотворная девка.

Читал статьи Л. Толстого. Тревожно мне и досадно было.

Надо написать 150-90 строк для «Пионерки».

4 марта, Клин

…Пасмурно, слегка тает. Прошлый год в это время я уезжал в Цхалтубо. Сижу – думаю. Раньше я был уверен, что всё пустяки. Но, очевидно, я на самом деле болен. Иначе, откуда эта легкая ранимость и часто безотчетная тревога? И это, очевидно, болезнь характера. Никак не могу понять и определить, в чем дело? И откуда у меня ощущение большой вины. Иногда оно уходит, становится спокойно, радостно, иногда незаметно подползает, и тогда горит у меня сердце и не смотрят людям в лицо глаза прямо.

…«Жулик» вырос, бегает, гремит цепью, будка в сугробах. Алька копошится с куклами, ей четыре года. Недавно заявила: «Если Аркадий Петрович умрет, то и я убьюсь тоже» – очень забавная девчурка.

Надо скорей хвататься опять за работу. Во время работы тревога (личная) уходит, приходит озабоченность общая – она осмысленней.

5 марта

Написал короткую автобиографическую справку для «Пионерки». Но сколько ни бился – больше четырех строк из обещанного короткого рассказа написать не мог никак.

«Завтра Ильке Артамонову должно было исполниться 9 лет, и еще с вечера он твердо решил с утра начать жизнь по-новому».

Вот странно! И о чем писать знаю, а испортил 10 листов и не мог с этих заколдованных строк сдвинуться ни на букву!